Почему добиться кризиса на рынке ядерного топлива будет затруднительно
Стоимость природного урана стремительно росла в 2023 году, и этот процесс продолжился в новом, 2024-м — в январе цена фунта “желтого кека” превысила $97,4, достигнув максимального с 2007 года уровня. Для того, чтобы разобраться, в связи с чем сформировалась такая тенденция, стоит внимательнее разобраться с рынком этого полезного ископаемого.
Иной рынок
Рынок урана, как и продукции более глубоких этапов его переработки, принципиально отличается от рынков любых других энергетических ресурсов. До середины 1990-х годов природный уран был, что называется, товаром двойного назначения – часть добытого направлялась на нужды военного сектора. После того, как был подписан целый ряд международных двусторонних и многосторонних соглашений о прекращении наращивания ядерного оружия ситуация изменилась.
Однако неизменной остается необходимость соблюдения договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), поэтому, в соответствии с требованиями МАГАТЭ, допуски к обращению с ураном компании обязаны получать от своих государственных регуляторов. Этим обусловлена основная отличительная черта – рынок урана нельзя считать открытым, количество игроков на нем ограничено требованиями МАГАТЭ, ограничено совершенно нерыночным методом.
Еще один немаловажный момент – во времена стремительного накапливания ядерного оружия страны, участвовавшие в этой ядерной “гонке”, прилагали максимальные усилия для накопления этого стратегического сырья. С середины 1990-х годов часть запасов урана, накопленного для военных программ, постепенно перетекает в гражданский сектор. Поскольку именно это процесс наиболее целесообразен с экономической точки зрения, нет ничего удивительного в том, что объем добычи природного урана ниже объемов его ежегодной добычи.
Максимальный уровень добычи был достигнут в 2015 году, но даже тогда она была меньше спроса (98%). Последние опубликованные МАГАТЭ данные относятся к концу 2021 года, на этот момент добыча урана покрывала только 80% потребления.
В 2022 году был опубликован последний на сегодня аналитический отчет МАГАТЭ “Resources, Production and Demand”, в котором дана верхняя оценка предполагаемых остатка запасов – 525 тыс. т. В этой оценке учтены не только остатки запасов урана, накопленных для военных программ, но запасы, которые формируются в гражданском секторе. В качестве примера: по данным на 1 января 2021 года, в США торговые запасы урана составляли почти 54,5 тыс. т при ежегодной потребности в 17,6 тыс. т. Как видите, запасов хватает почти на три года. На ту же дату запасы урана у энергетических компаний Евросоюза составляли почти 42,4 тыс. т при ежегодных потребностях чуть менее 20 тыс. т – более чем двухлетний запас.
Помимо государственных запасов, свои накопления имеются и у двух крупных инвестфондов – Sprott Physical Uranium Trust и Yellow Cake. Их совокупный объем на второе полугодие 2023 года оценивался в 31,5 тыс. т.
Ну, и для того, чтобы окончательно стало ясно, насколько непросто с ураном, остается процитировать всего одну фразу: “Российская Федерация и Китайская Народная Республика своих данных по запасам и спросу не публикуют”. С учетом того, что в мире есть четыре государства, которые не присоединились к ДНЯО (Индия, Пакистан, КНДР и Израиль) вывод можно сделать только один: полный анализ рыночной ситуации с ураном просто невозможен.
Дисбаланс спроса и добычи на уран
Годовая добыча природного урана с 2020 года относительно стабильна и составляет около 50 тыс. т, мировой спрос – в среднем 65 тыс. т. С учетом перечисленных накоплений очевидно, что объективных причин для роста стоимости урана просто нет: даже в том случае, если добыча будет прекращена целиком и полностью, на ближайшие восемь лет запасов урана достаточно для того, чтобы атомная энергетика не испытывала никаких затруднений, особенно с учетом того, что у МАГАТЭ нет точных данных по накопления у России и Китая.
Тем не менее, спотовая котировка урана уверенно растет. И тут необходимо отметить еще одну специфическую особенность уранового рынка. Спотовые поставки урана составляют не более 10-15% от общего объема рынка – это прямое следствие ограниченности числа игроков.
Не менее специфична и причина возникновения спотового рынка урана (вряд ли у любого другого энергетического ресурса имеется хоть что-то подобное).
Мировая статистика традиционно ведется по итогам календарного года, но объем спроса на уран не имеет “годового цикла”, поскольку определяется продолжительностью топливной сессии в активных зонах энергетических реакторов. Топливная сессия в атомной энергетике – время, в течение которого ядерное топливо находится в активной зоне, а это связано с конструкционными особенностями того или иного реактора и имеет большой разброс (от 12 до 24 месяцев).
В качестве характерного примера можно привести многочисленные публикации о том, что в 2023 году Росатом резко увеличил поставки урана для энергетических компаний США. Авторы подобного рода публикаций на основании этого факта делают порой невероятно смелые и даже глобальные выводы, не обращая внимания на динамику таких поставок. В 2023 году их объем действительно вырос, но рост состоялся по показателю год-к-году: в 2023-м урана было поставлено больше, чем в 2022-м. Но дело в том, что в 2022 году по тому же показателю поставки резко уменьшились по отношению к 2021-му.
Без изучения динамики поставок любые выводы на основании данных только одного года просто не имеют смысла, забывать об этом не следует.
И вот эта “техническая проблема” – причина того, что спотовые цены урана в среднем на 15% ниже цен долгосрочных контрактов: для того, чтобы не менять собственные производственные планы, добывающие компании “избавляются” от непроданных объемов.
Политический фактор
Вот только с учетом всего изложенного стоит попытаться найти причины роста стоимости урана и попытаться сделать прогноз, будет ли такой рост устойчивым. При этом необходимо помнить, что в себестоимости вырабатываемой на АЭС электроэнергии вклад ядерного топлива не превышает 7-8%, то есть едва ли не в десять раз меньше, чем в случае любых других тепловых электростанций. Следовательно, даже гипотетический двукратный рост стоимости урана даст рост стоимости генерируемой электроэнергии не более 14-15%, то есть добиться кризиса на рынке ядерного топлива будет затруднительно даже для имеющихся в наличии политических лидеров Евросоюза и США – слишком велик запас прочности.
Если оглянуться на события последних пяти лет, то прослеживается целый ряд факторов, ставших причинами роста стоимости урана. Первым толчком стала пандемия, во время которой сокращалась добыча (ряд добычных проектов был и вовсе приостановлен). Следующим фактором стали новые антироссийские санкции, появляющиеся после февраля 2022 года. Самый яркий пример – судьба партии урана, добытого совместным предприятием “Инкай”, участниками которого являются “Казатомпром” и канадская компания Cameco.
Партия была сформирована по итогам добычи в течение первой половины 2023 года, ее должны были доставить в Канаду в августе того же года. Однако вместо традиционного маршрута доставки (железной дорогой до Санкт-Петербурга и далее из порта морским путем) “Казатомпром” вынужден был осваивать Транскаспийский транспортный маршрут, в результате чего уран добрался до берегов Канады только во второй половине декабря.
Кроме того, во втором квартале 2023 года принимались политические решения об отказе от российского ядерного топлива. Сделки украинского “Энергоатома” и болгарского “Козлодуя” с канадской Cameco, к примеру, стали причиной реструктуризации налаженных связей между контрагентами и участниками дальнейшей производственной цепочки.
Подробностей сделок нет, но вполне достаточно и того, о чем сообщали открытые источники: контракт “Энергоатома” предусматривает поставки необогащенного гексафторида урана до 2035 года в полном объеме спроса, а по данным World Nuclear Association, потребности Украины в 2023 году составили 1567 т урана (около 4,1 млн фунтов желтого кека). Контракт “Козлодуя” – срок десять лет, объем – около 2,2 тыс. т (порядка 5,7 млн фунтов желтого кека). Действия производителей урана в случае таких крупных сделок хорошо известны – они начинают формировать под них запасы, тем самым ограничивая доступ к продукции со стороны других заказчиков.
Всего 10 компаний
Подобного рода сделки в течение 2023 года заключали не только по политическим причинам – речь идет, конечно, о Китае. В ноябре прошлого года правление “Казатомпрома” запросило и получило одобрение сделки со стороны акционеров. Одобрение потребовалось, так как речь шла о сделке, превышающей 50% балансовой стоимости казахстанской государственной компании. Размер активов “Казатомпрома” по итогам первого полугодия 2023 года составил 2,43 трлн тенге или $5,16 млрд по текущему курсу. Покупателем по этой сделке выступила китайская State Nuclear Uraniun Resource Development Company Ltd. Если брать за основу январские спотовые цены, то речь может идти о поставках 10,6 тыс. т желтого кека, а это почти 20% мировой добычи.
Кроме того, в том же ноябре “Казатомпром” подписал контракт с еще одной китайской компанией – China National Uranium Company Ltd, подробности которой опубликованы не были.
А 29 октября третья китайская компания, China Nuclear International Corp., заключила договор с канадской Cameco – среднегодовые 28 млн фунтов (10,77 тыс. т) на период с 2023 по 2027 годы. С учетом того, что в мире всего десять компаний способны обеспечить крупные поставки урана, каждая такая крупная сделка неизбежно приводит к росту стоимости.
Впрочем, “десять компаний” – не самая точная оценка, поскольку в этом списке отдельно учтен добывающий холдинг Росатома – АРМЗ и отдельно компания Uranium One, 100% акций которой принадлежат все тому же Росатому. Так что корректнее считать, что крупных добывающих компаний на планете не десять, а девять. Доля Росатома в мировом объеме добычи составляет 14% – “чистое” второе место после “Казатомпрома” с его 23%.
При сложившейся ситуации диверсификация поставщиков возможна только теоретически и достаточно нескольких крупных сделок для того, чтобы цены урана продолжили свой рост.
Отдельный фактор – прекращение поставок урана из Нигера после известных событий. В этой стране добывалось порядка 2 тыс. т урана в год, что составляло порядка 5% мирового объема. Не самое большое количество, но с учетом всего изложенного, вклад “фактора Нигера” в рост стоимости урана оказался значителен.
Кроме того, в сентябре прошлого года Cameco сообщила, что по техническим причина в течение ближайшего года добыча снизится на 2,7 тыс. т. Сообщение практически не было отслежено СМИ, хотя такая новость весьма значительна – совокупно с Нигером мировая добыча урана снизится почти на 10%.
С учетом того, что “Казатомпром” уже дважды сообщал, что испытывает проблемы с закупками серной кислоты, риск дальнейшего роста стоимости урана совершенно очевиден.
Фантастический прогноз по рынку урана
Не менее туманной является ситуация и с оценкой потенциального роста спроса урановой продукции в среднесрочной перспективе.
Свежий прогноз МАГАТЭ “Energy, Electricity and Nuclear Power Estimates for the Period up to 2050” выглядит просто фантастически. При низком сценарии к 2050 году установленная мощность атомных энергоблоков составит 458 ГВт, при высоком сценарии – 890 ГВт. Такой огромный разброс объективно оценивают и авторы прогноза: “Представленные оценки дают вероятный диапазон развития атомных мощностей по регионам и во всем мире. Они не предназначены для прогнозирования или отражения всего диапазона возможных вариантов будущего между самым низким и самым высоким сценариями”.
Но анализ причин столь невероятного диапазона выходит за рамки статьи, поскольку он должен быть сделан не специалистами отрасли а, скорее, политологами. С учетом “фактора Нигера” и производственных проблем у Cameco и “Казатомпрома”, вероятной возможности новых крупных заказов со стороны китайских компаний причин для смены тенденции на дальнейший рост стоимости природного урана не просматривается.
Оригинал статьи:
https://itek.ru/analytics/uran-ne-tak-prost-kak-kazhetsya/?tg_rhash=4a3846effa53f9